Ресурсный центр по контролю над табаком
Tobacco control resource centre

4

Новые впечатления на тему Элисс получила, когда через некоторое время семья отправилась в отпуск на загадочную и далекую планету Моссер. Едва только выбравшись из своей берлоги, Элисс поняла, насколько же она засиделась.

Этот большой мир встретил ее еще в космопорту Юннексеса табачным дымом, производимым совершенно безразличными к чужим легким курильщиками на фоне стильных рекламных стендов, демонстрирующих опять же какие-то сигаретные марки. Вот он, этот образ, создаваемый табачными рекламистами – крутой важный человек (те, кого Элисс видела в зале ожидания в космопорту определенно такими старались казаться) в клубах дыма на фоне всей этой чистоты-аккуратности, престижных беспошлинных магазинчиков. Вроде бы человек, который может себе эти дьюти-фри позволить… То, что курение вызывает такие затраты, что этих денег хватило бы на кучу всего другого, имиджевая реклама традиционно умалчивает… Образы… Табачные компании делают вид, что продают не только сигареты, но и имиджи, показанные в их рекламе… Элисс знала, что большинству употребляющих табак из всего образа достаются только сигареты. Впечатления от путешествий по различным системам, детские воспоминания, привезенные с Земли, услужливо подсовывали ей колоритные картинки.

В плане бегства от дыма Элисс смогла почувствовать себя увереннее, только когда они добрались до трансгрессионного зала, в котором, к счастью, курение было запрещено. На самом деле и это было относительно недавним достижением, Элисс могла как-то смутно вспомнить о тех акциях, которые проводились для принятия космопортами решений по введению правил внутреннего распорядка, которые бы обеспечили чистый воздух в этих важных приспособлениях. Но Элисс повезло не испытать это на себе, она даже отдаленно не представляла, как это может быть, чтобы еще и во время трансгрессии приходилось защищаться от дыма. Ведь трансгрессионный зал – это замкнутое пространство! И никуда не денешься, никуда… И как вообще можно защититься в этом случае? Оставалось только тихо страдать от противного запаха и подвергать себя опасности развития смертельных заболеваний. У Элисс от одной мысли о такой вероятности возникала клаустрофобия, которой она – дитя межпланетных перелетов, - к счастью, никогда не страдала.

Сейчас для нее момент, когда один из трансгрессионных залов, наконец, освободился для пассажиров, направляющихся на Моссер, был долгожданным спасением. Курящие пассажиры, наконец, потушили свои сигареты и построились в очередь на посадку (а над местом посадки уже висел значок, запрещающий курение). Хотя в большинстве случаев такие знаки не были аргументом для курильщиков, но на этот раз они знали, что у них уже не будет времени курить до попадания в трансгрессионный зал, где требования чистоты воздуха были значительно жестче, чем в космопортах. За недолгое время ожидания дым успел ей серьезно надоесть!

Тут же начались какие-то текущие проблемы, суета, вызванная расположением в зале. Здесь решающее значение имел общий объем, вернее то, что во вполне определенный и ограниченный с шести сторон зал должны были разместить максимальное количество людей. Под ногами пассажиров – под полом – ехал плотно утолканный багаж и почта. Суетящийся персонал осуществлял длительный и кропотливый процесс подготовки к трансгрессии, пытаясь, конечно же, сделать все как можно быстрее, ведь в данном случае как никогда верно утверждение «время-деньги», но все выходило с какими-то предусмотренными или непредусмотренными заминками. Элисс ко всему этому относилась спокойно. Она уже привыкла к путешествиям, знала, что в дороге многое случается, даже если вся дорога с сопутствующими приготовлениями занимает считанные часы, хотя преодолеваются световые годы. Световые годы – это не абы что, это только теперь все стало так просто, а когда-то это были внушающие большие сомнения расстояния. Иными словами, у Элисс были причины принимать все происходящее как должное, оно даже не мешало наслаждаться ситуацией и предвкушением отдыха. Все теперь было нормально, несмотря на толкучку, чьих-то маленьких детей, лазающих по всему залу и не обращающих внимания на предупреждения родителей о необходимости находиться на местах, чтобы не перемешаться с кем-нибудь при трансгрессии…

Рядом с Элисс сидела девочка лет пяти, восторженная и всем интересующаяся. Аллика – Элисс быстро выяснила, как ее звали, так как малышка была явно расположена к общению, - очевидно, путешествовала впервые и потому засыпала Элисс вопросами и своими впечатлениями.

- А мы скоро приедем?

- А ты уже раньше была на… туда куда мы едем?

- А ты представляешь, мы будем купаться в Море!

- А в какой гостинице ты будешь жить?

Кто-то из персонала объявил, пытаясь привлечь внимание пассажиров, что сейчас произойдет трансгрессия, поэтому все должны оставаться на местах. Аллика почему-то испугалась и ринулась, было, к своей маме, которая сидела через проход от Элисс в предыдущем ряду – рядом с другим ребенком. Но оратор, находившаяся как раз близко к ним, пресекла ее попытки, да и сама мама Аллики серьезно попросила девочку сидеть на своем месте, а Элисс – присмотреть за малышкой.

Потом, внезапно (в любом случае внезапно, несмотря на дополнительные предупреждения персонала) толчок, на некоторые мгновения ощущение полного небытия, потом еще одно резкое проявление… Казалось, не прошло и секунды, но они ясно ощутили, что трансгрессия произошла, вот теперь они уже на другой планете, далеко-далеко от исходной точки.

Аллика зажмурила глаза, причем уже после проявления, не успев сделать это вовремя. Элисс стала успокаивать девочку, но та быстро вернулась в свое восхищенно-возбужденное состояние, и отправилась к своей маме – теперь уже в ответ на призыв идти переодеваться в легкую одежду.

Для Элисс это было уже куда более привычно – осознавать, что она только что была в одном месте, и тут же оказалась в совершенно другом, - чем когда-то, но все еще заметно. И даже факт, что та доля секунды, которая прошла на ее биологических часах – и даже на наручных! – для всего остального мира заняла несколько часов, уже почти укладывался в голове. А ведь когда-то она и поверить не могла… Вот уж правда – привыкнуть можно ко всему, к чему угодно! Это теперь, в век развития технологий – то есть в принципе новостью в течение ее жизни трансгрессии не были. А ведь когда-то…

Элисс с точки зрения современного прогресса стала поднимать из памяти историю… Вот всего несколько столетий назад даже на такие расстояния можно было путешествовать единственным образом – при досветовых скоростях, и в таком случае дорога могла занять месяцы, а то и годы. Кажется, Элисс даже поморщилась, представив себе это, учитывая нормальные тогда ужасные условия досветовых перевозок. Потом появились гиперусилители, которые вначале вызвали недоверие, потом восторг, потом разочарование, связанное с обнаружившимися многочисленными побочными последствиями, далеко не приятными для пассажиров, и вообще относительно малой вероятностью прибытия в место назначения и еще меньшей вероятностью прибытия туда целыми и невредимыми. Какому здравомыслящему человеку захочется рисковать собой, имея возможность оказаться за световые годы от места назначения – и при этом вовсе не обязательно в открытом космосе или другом специально опустошенном пространстве (как трангрессионные залы), а, например, где-нибудь ближе к ядру планеты или внутри звезды – или завязнуть в том самом гиперпространстве на дни, годы, десятилетия, а то и века…? Таким образом, они (здравомыслящие люди) от гиперскачков отказались. До сих пор существуют, правда, некоторые экстремалы, считающие все эти малые вероятности захватывающим риском, но ведь это и вправду не запрещено никаким правилами. Как не запрещены многие другие действия, опасные для жизни совершающего их человека. Как, например, не запрещено курение, которое только среди жителей Юннексеса за одни сутки, за 29 часов 27 минут, уносит жизни в два раза большего количества людей, чем те, кто находится сейчас вместе с Элисс в этом трангрессионном зале. По крайней мере, проблемы с гиперусилителями, хотя, наверное, не было человека, кто не слышал бы об опасностях этого способа передвижения, стоили человечеству куда меньшего количества представителей homo sapiens, чем проблемы с курением. Гиперскачки, тем не менее, давно уже никто не пытается выдавать за атрибуты нормальной жизни. Посредством гиперпространства существует сеть, наверное, это было теперь единственное безопасное применение. В самом деле, что страшного в том, что чья-нибудь информация затеряется, над этим уже хорошо потрудились передовые программисты, организовав систему взаимных подтверждений отдаленными спутниками, обеспечивающими доступ к сети уже на планете. На самом деле, сеть не могла бы существовать без этого, сколько времени заняло бы преодоление волнами световых лет в открытом космосе.

…Потом, наконец-то, смогли доработать концепцию трансгрессии. Элисс вспоминала прочитанные ею когда-то художественные произведения о совсем недавних временах, когда идея трансгрессии была еще только некой эфемерной мечтой, над которой бились все передовые ученые Вселенной и которой грезили все романтики с наиболее развитым воображением - все еще вынужденные путешествовать на досветовых скоростях или с риском для жизни пользоваться гиперпространством. Конечно, не все их представления оправдались, но, в общем и целом, люди теперь имели то, что имели – достаточно развитую и удобную систему космопортов с трансгрессионными залами. Прогресс не спал, и дальше работая на пользу пассажирам и улучшая условия путешествий. Никто не пытался спорить с мыслью, что совершенству нет предела в принципе, а концепция трансгрессии могла дорабатываться вечно. Люди все еще пользовались досветовыми перевозками, если речь шла о небольших расстояниях, например, памятные Элисс переезды с Земли на Европу и обратно происходили именно таким образом. Новейшие достижения и в этой области позволяли получать вполне удовлетворительные результаты.

Элисс вздохнула, отметив, что что-то слишком долго происходит их влитие, процедура, необходимая после осуществления трансгрессии – не менее важная, чем проявление в нужном месте и в нужное время. По стандартам на это должно уходить минут пятнадцать, но реальность редко им соответствовала, как и в данном случае.

Сидеть сложа руки Элисс никогда не любила, потому порылась в близлежащей ручной клади (естественно, собственной!), выудила оттуда чувствительный экранчик и специальную ручку и стала зарисовывать тоскующих пассажиров. Не то чтобы у нее это получалось хорошо. Нет, рисование никогда не было ее сильным местом, но порой она этим увлекалась, вот как сейчас. Правда, ничего сделать ей так и не удалось. Не выходило рисовать пассажиров, то и дело меняющих положение, это ее только раздражало, так что она вскоре это дело бросила. К тому же вернулась на свое место Аллика, жутко заинтересовавшаяся тем, что такое делает Элисс. Предоставлять свои рисунки на расправу пятилетней девочке ей не хотелось, поэтому она быстро спрятала экранчик и ручку в сумку и достала кое-что более привлекательное для малышки – завалявшиеся конфеты. Они лежали в сумке уже давно, с какого-то праздника в школе, а сейчас оказались как нельзя кстати. Аллика обрадовалась и, засунув карамельку в рот, понеслась хвастаться тем, что у нее есть, своему младшему братику. Маленький мальчик хотел тоже попросить у Элисс конфету, но вот их мама, молодая деятельная дама с фиолетовыми волосами, подчеркивающими справедливость ее имени – Левеен, оказалась совсем иного мнения по этому поводу, чем ее дети.

- Аля, ты же знаешь, что тебе нельзя есть карамельки! Откуда ты это взяла?

- А мне… Элисс дала, - оправдывалась малышка, тыкая пальцем в сторону поставщицы сладостей.

Женщина перевела взгляд на Элисс. Той стало неудобно.

- Пожалуйста, не давайте моим детям конфеты. У Аллики и так кариес!

Элисс почувствовала себя маленькой девочкой, которую отчитывали за провинность, хотя разница в возрасте между ними была явно совсем небольшая. Впрочем, Элисс подумала, что если бы речь шла о ее детях (когда они у нее будут) или чьих-то, но о ком бы она заботилась, она бы тоже отчитывала всех за причинение вреда здоровью детей – оно у них такое хрупкое! За окуривание, например, вот уж что на всех действует негативно, вне зависимости от предрасположенностей…

- Простите, я… Вы же понимаете, что я хотела как лучше…? – оправдывалась она.

Левеен еще раз посмотрела на нее строго-строго, но потом этот взгляд превратился в какой-то усталый и безнадежный, что ли.

- Мы уже чего только не делаем с этим… Творогом и прочими молочными продуктами кормим, и пасты с фтором используем, а ничего не помогает. – Теперь она жаловалась.

- Мам, мам, а можно я у тети тоже конфету попрошу? – обратил на себя внимание мальчик.

- Нет, Эдиир, конечно, нельзя.

- Ну, мам, ну почему Але можно, а мне – нет? – канючил он.

- Аллике тоже нельзя, - пресекла его последние попытки строгая родительница.

Элисс перевела взгляд на девочку и заметила, что та, пока основной фокус внимания был направлен не на нее, старательно работала челюстями, разжевывая конфету.

Может быть, этот разговор продолжился бы, но тут персонал наконец-то объявил о завершении трансгрессии, и все, включая Элисс, занялись более насущными делами.

Конечно, Элисс было стыдно. Вот так и получается, что не рассчитала все возможности, хотя и хотела как лучше… Вот она сама почему не ест эти конфеты, хоть и не страдает кариесом, но тоже из-за зубов. Хотела порадовать малышей - у нее бы в сумке определенно хватило на всех окружающих детишек, если бы ее таким образом не поставили на место. Все, теперь она будет всегда спрашивать родителей, прежде чем подкармливать детишек… Неприятно.

Пассажиры начали хватать свою ручную кладь, выуживать вещи из специальных отсеков под и над сидениями, кто-то завершал переодевание в легкую одежду, уже предвкушая вылазку на жаркой планете, несмотря на то, что в самом зале было достаточно прохладно. Родители как-то пытались утихомирить маленьких детишек, которых в зале было предостаточно и кроме Аллики и Эдиира, настроить их на примерное поведение и организовать их последовательный выход в окружающую действительность.

Шум, гам, толкотня и откуда-то вдруг взявшаяся духота, возгласы попутчиков, уточняющих друг у друга количество собранной ручной клади, - все это сопровождало выход из зала туристов, в каждом движении которых ощущалось предвкушение нескольких недель отдыха. Они выбирались через открывшийся проход, делая все, что было в их силах, чтобы помешать друг другу. Не намеренно, конечно же.

Элисс в свою очередь прошла сквозь проем по хлипкому навесному мостику, почему-то напоминающему Элисс резину, соединяющему выход из большего помещения и повисший в середине этого большего помещения трансгрессионный зал. Немного другая конструкция придаточных помещений, чем та, которой пользовались на Юннексесе. Элисс с некоторым опасением заглянула в темноватую пустоту, над которой нависал мостик – наверное, к моменту их проявления это на самом деле была пустота, в которую теперь закачали воздух – и именно с этим аспектом конструкции было связано их промедление после проявления. Но у Элисс не было времени на длительные рассуждения и разглядывания: ее тут же подтолкнул сзади какой-то другой пассажир, по уши нагруженный сумками – неужели нельзя было сдать это все в багаж! – очень торопящийся выбраться в жаркую моссерскую действительность.

Элисс разглядела большое светлое помещение – стену по правую руку занимали окна. Около выхода из трансгрессионного зала почти никого не было, все спешили пробраться к паспортному контролю, спешили быстрее расправиться с этими формальностями и отправиться отдыхать. Элисс дожидалась своих родителей, которые сидели чуть дальше от выхода – у них оказались раздельные посадочные талоны – и потому выходили позже, спешить ей было пока что некуда, поэтому у нее было время с некоторым удовлетворением отметить наличие на ближайшей стене нескольких табличек «Не курить!» с, наверное, соответствующей надписью все еще принятыми местными крючками. Она только-только успела порадоваться, что в этом космопорту ситуация обстоит лучше, чем в Юннексесском, как разглядела позади первых будочек паспортного контроля столб, облепленный дымящими курильщиками – прямо под табличкой «Не курить!».

… Типичные космопортовкие занятия – заполнение всяких бумажек, говор разношерстных людей, создающий общий шумовой фон, окрики, надоедающее таскание за собой ручной клади и лишней на более жаркой планете одежды…

Они как раз заполняли какие-то въездные документы, выданные им на первом этапе паспортного контроля, стараясь держаться как можно дальше от облепленного курильщиками столба с пепельницами. Элисс заботливо снабдила всех троих, включая себя, ручками для заполнения документов, когда подошел какой-то молодой мужчина, явно прибывший их же трансгрессией. Турист как турист. Типичный представитель. Юннексесский. И вот ручки у него нет для заполнения документов, и потому он решил попросить у Элисс. А что она – она не жадная, поделится. Облагодетельствованный молодой человек схватил ручку и исчез в неизвестном направлении – ну, Элисс просто не успела заметить, куда именно, в этой толпе.

Элисс переключилась на что-то другое, как то перетаскивание сумок к следующему барьеру и пристраивание в очередь. К Элисс примчалась маленькая Аллика в легкой цветастой одежде, словно маленькая бабочка среди серой обстановки космопорта и погруженных в свои заботы туристов. Она потянула Элисс за рукав, позвала ее по имени, потом прижалась к своей старшей подруге и куда-то упорхнула. Элисс только улыбалась вслед беззаботной счастливой малышке.

Когда до них в очереди осталось всего несколько человек, Элисс потихоньку начала понимать, что Юннексесский турист возвращать ей ее пишущие принадлежности не очень-то стремится. Что, придется искать самой? Ну как же так!? Ей, как всегда, больше всех надо, конечно. Да, она давно замечала, что относится ко всяким мелочам куда более трепетно, чем они того стоят, например, ругается с одноклассницами из-за испорченных стирательных резинок. Но если она такая есть, то что с этим поделаешь? Ее ручка – простенькая, но очень удобная, к тому же единственная у нее. Что, ей теперь при зарисовках царапать экранчик всякими недоделками, услужливо предлагаемыми туристам в гостиницах? Ну уж нет. Она вот пойдет и свою добудет. Теперь бы еще только найти того человека… А у нее такая плохая память на лица… Вот беда…

Элисс активно всматривалась в толпящихся в помещении туристов, пытаясь хотя бы примерно опознать человека, которому отдала дорогой ее сердцу пишущий предмет. Среди курящих вокруг столба? О нет! Ну почему она должна… То есть, она, конечно, не должна, но… Но так выходит, что ей приходится идти туда, куда ей не хочется. И не просто потому, что не хочется, а потому, что там курят! Потому что никто не считается с ее возможными интересами. То есть в принципе никто даже не думает, что у нее могут быть такие интересы – не подходить к курящему сборищу. Равно как и то, что она может желать вернуть свою ручку, а не отдать в чье-то вечное пользование, в то время как этот кто-то по небрежности готов ее у себя оставить.

Все еще не уверенная в том, что она идет к нужному человеку, Элисс уточнила, что до того момента, когда им нужно будет проходить через паспортный контроль, еще осталось несколько человек в очереди, и поспешила к столбу с курильщиками.

Так и не опознав лица, она без сомнений опознала свою ручку в руках неуклюже что-то обсуждающего со своим попутчиком юннексесского туриста и потребовала возвращения. К счастью, ручка им, наверное, была уже не нужна, так что Элисс не пришлось дожидаться в такой накуренной толпе. Впрочем, она была бы в любом случае непреклонна и требовала бы возвращения, даже если бы они не дописали. Их проблемы!

Элисс не была уверена, чем эти двое там занимались, то есть чего еще они дожидались. Кажется, они обсуждали что-то по поводу заполнения въездных документов (оформленных местными крючками, услужливо запутывающими туристов), но то, в каком виде они это делали… Она вообще скептически относилась к такому виду туристов – эти были все из тех же, которые вызвали ее возмущение в юннексесском космопорту. Эти двое сейчас не курили, хотя, кажется, кто-то из них недавно этим занимался, так как в пепельнице дотлевала выкуренная сигарета. Вот так и выходило, что единственный столб с круговым столом был заставлен пепельницами, вследствие чего оккупирован курильщиками, а тем, кто предпочитал не находиться в такой обстановке, приходилось заполнять документы не на столе, а в руках. Разве это не дискриминация? Впрочем, те, кто больше ценил свое время, здесь и не задерживались, а старались быстрее пройти дальше, вот как Элисс со своими родителями.

Элисс вообще удивляло, что в одном и том же помещении находятся знаки, запрещающие курение, и пепельницы. Ведь это вроде бы взаимоисключающие атрибуты. Может быть, курильщики и подождали бы дольше, может, обратили бы внимание на запрещающие знаки, если бы здесь не были выставлены пепельницы, как бы подталкивающие утолить никотиновый голод, накопившийся за время трансгрессии.

Элисс еще раз обратила внимание на этот непонятный факт, когда поспешила отойти хоть на сколько-то от курящей толпы и занималась тем, что засовывала трофей в сумку, для пущей сохранности. Вот странная политика космопорта!

Элисс уже собиралась умчаться обратно в очередь, но она бросила последний взгляд на этих людей, собравшихся вокруг столба со столом и пепельницами, и заметила там знакомую фиолетовую голову. Левеен курила. Нет, Элисс, конечно, и перед этим видела, что Левеен здесь, обратила на это внимание раньше. Слишком уж она заметна со своим цветом волос. Мнение Элисс об этой молодой женщине резко ухудшилось. Вообще-то она привыкла думать обо всех заведомо хорошо, но факт курения определенно был в ее глазах негативной характеристикой. Просто теперь она поняла, почему Аллика носится по залу, и связала еще два известных ей факта. Это касалось ее новой маленькой знакомой. Элисс немного сомневалась, стоит ли делиться своими соображениями на сей счет. С одной стороны, ей не хотелось возвращаться в место наибольшей концентрации табачного дыма, она переживала, что очередь пройдет, и вообще она никогда не была уверена, когда речь шла о подобных заведомо сложных разговорах, как тот, который она собиралась начать. Но все-таки она, пожалуй, рискнет во имя благого дела…

Элисс оглянулась на очередь, перед ее родителями стояло еще несколько человек, причем у того, кто отмечался у контроллера в данный момент, явно были какие-то проблемы, так как контроллер высунулся из будочки и громко кричал что-то на своем наречии кому-то еще в другом конце зала. Элисс было проследила глазами, с кем этот одетый в форму смуглый человек ведет беседу, но тут же одернула себя: у нее было мало времени, хотя можно успеть сделать намеченное, если не пялиться по сторонам.

Что же относительно других пунктов, Элисс старательно уговаривала себя, что она собирается сделать благое дело, так что ради этого можно и подойти поближе к дыму, ей будет на некоторое время неприятно, но, может, выйдет что-нибудь хорошее…

Элисс подошла ближе к Левеен и нерешительно обратила на себя ее внимание.

- Возможно, мне не стоило этого говорить, - начала она, - но все же я поделюсь своими мыслями, поскольку Вы беспокоитесь о своих детях. Я слышала, что дети, чьи родители курят, имеют в среднем в два раза больше кариозных полостей.

- Что вы хотите этим сказать? – Левеен задала вопрос Элисс.

- Есть данные, подтвержденные многими исследованиями, проведенными на разных планетах, что если родители курят в присутствии своих детей, или даже не в непосредственном присутствии… В общем, дети, подвергающиеся пассивному курению, имеют большую вероятность развития многих болезней, в том числе кариеса…

- Элисс, - вдруг она услышала, что ее звали через зал. Это была ее мама. Элисс присмотрелась и увидела, что их очередь уже почти подошла – осталось всего два человека, которые шли вместе. Она заспешила.

- Просто я думала, что вам будет интересно знать, что дело может быть не только в конфетах. Вот, - девушка закивала головой. - До свидания, мне пора, - закончила она и побежала к своей очереди. Ее обувь скользила по гладкому полу, и она воспользовалась этим, чтобы не сопротивляться силам скольжения, а увеличить за их счет скорость, желая только ни на что и ни на кого не налететь. Исчезнуть из скопища табачного дыма было тоже приятно.

Дальше